Успевающий в себя опаздывает для всех. Нынешнее время со-настраивается с машинами быстрее, чем с человеком. «Будущее уже наступило – просто неравномерно распределено».

Отстёгиваясь от непонятного, разгоняюсь на трёхколёсном. И влетаю лбом в полку старой библиотеки.

1927-й год. Курцвейл и Джобс ещё не родились. Нет антибиотиков, луноходов, и – никаких фантазий о дополненной реальности. Нет ксероксов. Есть замешательство и инстинкт – на всякий случай, жить под копирку.

В двадцать седьмом Пастернак пишет Цветаевой: «Что-то делается с самим временем, вот в чём дело. Оно точно устало от свалившихся на него ролей, ему снова хочется быть организмом.»

Третья книга Юлии Тишковской – «Дорога с облаками» – о правде, которая – по плечу. Которая оказалась посильной – при всех подробностях.

После «Дальше зрения» и «Бога любой сложности», пробираясь сквозь ложное измерение человека, Тишковская выводит нас на дорогу.

Без осени и багажа. Без треска военных барабанов и песен Святого Августина: «Полюби Бога, и делай, что хочешь».

К прежнему больно добавилось новое ясно. Нежно, просто стихи вмещают в себя людей.

Это цветаевское «книга пишущего не бросает; души, о которых пишешь, хотят жить.» Это Юлино бумажно-самолетноё, материнское:

у пруда на улице Кржижановского

выгуливают люди

лучшие свои тексты.

тексты капризничают,

падают с самокатов,

постоянно хотят мороженого

У слова «тревога» в латинском языке есть дополнительное значение: «узкий проход».

Создатель гештальт-терапии Фредерик Перлз, врач и друг тысячи пациентов, был убеждён: сквозь узкие врата – не пробиться к свету. Сдавленный тоннель «разрешает» либо трансформацию, либо возбуждение.

Думать о чувствах – так себе веселье. И в то же время – полезное развивающее упражнение. Вибрируя нервно и постоянно, раскачивая, как физкультурник, амплитуду своего стресса, сложно выйти на новый уровень восприятия и мироощущения. Только забравшись ступенькой выше, можно осознать и решить проблемы нижних этажей. Иначе лёгкие не справляются. Узкая грудная клетка просит кислорода вдвойне.

забились в тревоге,

забыли единственный номер,

по которому отвечают везде…

а как долго листают твои блокноты –

не окажись банкротом...

Юля ныряет в оба моря. Колыбельная и наркоз: «Моей заслуги тут мало, – говорит. Просто я глажу там, где всегда болит.»

Кажется, если Тишковская захочет поставить на паузу общения и крещения, – мы не увидим в мессенджере статуса «нет на месте».

И, в то же время, вдвоём здесь ничего не познаётся. «Ни честь, ни Бог, ни дерево.»

прощенья просит каждая таблетка

за то, что невозможно нам помочь

Тимуровцы рисуют крест у входа:

мы здесь, мы здесь, мы здесь,

вот наша помощь.

вот наше ничего

А если это правда, что Вселенная нами воображает? И однажды нужно так сильно напрячься, что позже не объяснишь никому – как удалось расслабиться. Тут только под полой и пронесёшь…

И как смешны попытки «отмечать рост автора: от книги – к книге». Чем выше балл – тем он мертвее.

Сторонники Адвайты говорят, что человеческое «Я» не развивается, не улучшается, не разрушается. Оно свидетельствует. Как свидетельствует поэт, оттачивая слова.

И если через нас шлёт телеграммы Небо, – со временем лирическая отсебятина про хорошо и плохо не встраивается в контекст.

Как пребывать в Любви, с учётом всех паршивых фактов, накопленных о ней? Что делать с Истиной, которая в словах не выразима?

а если представить, что пишешь письма

из лагеря военнопленных, скажем,

или из тюрьмы –

только одному человеку, –

что рассказать ему?

чем побаловать?

По ощущениям, в третьей книге Тишковская разбирается с противоположностями спокойно и отрешённо. Ринг, где сволочей и агнцев растаскивали по углам, – пуст. А на любимой лавочке места хватает всем:

Тётя Света, простая тётя,

для неё ворота открыты,

и её небесное царство

Тётя Света, ты станешь светом.

Хиппи, ты станешь светом тоже.

Станешь светом и ты, «эта сволочь».

Вот теперь, наконец, мы можем

примириться и разобраться.

Посидеть на лавочке с пивом,

почитать друг другу на память,

улыбаться тому, кем были

и чем стали

Сегодня диджитал-среда пачками поставляет гаджеты и программы, анализирующие жизненный цикл. От фитнес-трекеров – до симуляторов с призывами беречь моря и реки.

Спасение Земли – в руках геймеров, – шутят социологи и добавляют всерьёз: слишком много негатива копит в себе общество, запуганное прогнозами катастроф.

Машинки считают сердечные ритмы – и маркетологам не нравится наша паника: страх деструктивен, он не побуждает к действию. Стали придумывать – как горькие информационные страшилки превратить в сладкие мотивационные конфеты…

В итоге голландские экологи презентовали миру Теорию следов и отпечатков.

По нашим привычкам – кулинарным пристрастиям, выбранным маркам чая, определённым смартфонам и микроволновкам, способам путешествовать и избавляться от мусора – программа способна отследить маршрут углеродных «следов». Вред, который мы наносим планете.

Так же, работающий двадцать четыре часа, онлайн-сервис готов подсчитать и «полезное» – сколько раз мы отказались от авто и выбрали велосипед; как часто выключали кондиционер в офисе; сколько несъеденных продуктов и ненужных вещей отдали бездомным.

Главное – зарегистрироваться и отправлять ежедневные данные о себе. И если вы – фанат использования возобновляемой энергии и любитель бумажных пакетов – счётчик учтёт: сколько добрых дел вы совершили, сократив количество своих «следов». Хорошие привычки авторы назвали «отпечатками».

Так можно совершенствоваться до тех пор, пока отпечатков не станет больше, чем следов.

Тема следов и отпечатков, по-монастырски и по-охотничьи, выглядывала и из ранних стихов Тишковской. Как ростовая кукла, с регулярной подкачкой, и надеждой на эволюцию человека.

Теперь же «царь зверей» несколько обтрепался и потеснился в своём могуществе, и кто кого спасает – вопрос. «Всё ли ты сделал, старый ребёнок?..» Не обогнать тебе по высоте деревья.

каждые странные звуки,

каждые смелые тени,

всё, что вокруг происходит, –

люди, зверушки, деревья, –

чтобы спасти человека

«Мы не хотим любить новое. – говорила Цветаева. – Нам достаточно старого. Новое мы хотим целовать.»

Жадные и влюблённые, полные фейерверков и низких температур, часто мы не делаем с тобой ничего, Юля… По-другому не получается делать с тобой ВСЁ.

С любовью,

Елена Белоброва